Пригласи друга на ZaBeRa и заработай!

Начать зарабатывать

Сделано в Питере. Сделано по-питерски…

Три бизнес-кейса, доказывающих влияние городской атмосферы на дизайн

предоставлено компанией «Махаон» Цвет настроения — черный. Монохром в Питере в моде вне зависимости от возраста и полачитайте на MONOCLE.RU

Три бизнес-кейса, доказывающих влияние городской атмосферы на дизайн

Едва родившись, малый, еще совсем крохотный бизнес старается осознать свое место в этом мире — точнее говоря, на рынке.Новости СМИ2 Пытается понять свою неповторимость. Какие бы финтифлюхи он ни производил, это должны быть самые лучшие, уникальные финтифлюхи. И каждый бизнесмен — художник: он так видит, и мы это категорически приветствуем. Но мы задались другим вопросом: влияет ли на конечный продукт то, что принято поэтично называть «гений места»? Как отражаются на облике бизнеса планировка улиц, архитектура, реки и мосты? За ответом мы отправились в самый стильный город России — Санкт-Петербург, неповторимому настроению которого посвящена значительная часть русской литературы, от Достоевского до Шнура. И попытались понять, как «питерский вайб» влияет на дизайн в бизнесе.

Статья по теме: Лайфстайл в локальном исполнении

Снобизм без высокомерия

А ведь могла бы заниматься экологической экспертизой и выдавать заключения и разрешения при строительстве! Екатерина Капустина, коммерческий директор компании «Махаон» по производству кожгалантереи, коренная петербурженка, по образованию химик-технолог, окончила Санкт-Петербургский госуниверситет кино и телевидения, кафедра химической технологии и экологии. В «Махаон» она попала случайно: ее подруга, работавшая в этой компании директором по развитию, позвала помочь оформить выставку. Там она и познакомилась с владельцем «Махаона», своим будущим мужем.

Михаил приехал в Питер несколькими годами ранее из Архангельска, где у него было рекламное агентство «Махаон». Агентство он продал, а бренд забрал, оставалось только построить под него бизнес. В начале 2010-х он с другом попал на выставку рекламы в Москве. И там неожиданно понял, что некоторые важные мелочи делаются очень некачественно. Например, обложки для паспорта. Убогие, из винила, с тусклыми принтами, они так не понравились Михаилу что по возвращении в Питер он решил заняться их производством из натуральной кожи, с полноценными принтами.

Бизнес начался с десяти тысяч рублей, на которые купили кусок кожи, нашли человека с принтером и попросили напечатать принты. Это был обычный принтер для бумаги, и его владелец вообще сомневался, что рисунок ляжет на кожу. Сегодня принты более специализированы под производство, но метод прямой экосольвентной печати остался неизменным. Экосольвент — это тип краски, которая не пахнет так сильно, как на обычных печатных производствах. Это одна из «фишечек» «Махаона» — их рисунки не пахнут, не пачкаются, не стираются и не утрачивают яркость.

Сделав небольшую партию, супруги-бизнесмены (к тому времени Екатерина уже работала в «Махаоне») холодными звонками стали распихивать ее по продавцам, и многие сначала посылали их подальше: «Никому это попугайство на паспорта не нужно, все хотят, как обычно, черно-коричневое». Принты брали из открытых источников, когда было возможно — находили правообладателя и выкупали права на особенно понравившийся принт.

Бизнес-модель была очень ограниченная — шить и печатать. Сделать обложку для паспорта технологически очень просто: надо вырезать прямоугольник из кожи, напечатать принт, подогнуть и прошить кармашки. Для супругов Капустиных было интереснее писать софт под свое небольшое производство, чем развивать его. И так было до тех пор, пока в 2013 году один из оптовых клиентов не сказал: «Блин, ребята, вы такие классные, а занимаетесь ерундой. Вот вам сумка — сшейте мне такую же?»

— Вы распороли сумку на составляющие? — удивляюсь я.

— Это красиво бы звучало, но нет. Мы наняли технолога, а они, глядя на продукт, могут сказать, как он скроен и сшит, и построить что-то подобное, — улыбается Катя. — Мы сделали первую сумку, и сейчас я понимаю, что она была посредственная, со множеством недоработок. Но это было десять лет назад. И сумки у нас быстро пошли в розницу.



предоставлено компанией «Махаон»: «Бабочки Кустановича» — Екатерина Капустина с сумочкой с принтом картины петербургского художника

предоставлено компанией «Махаон»: «Звездная ночь» Ван Гога — принт, переживший множество трендов

Следующей высотой для компании стал пошив кошелька. Кажется, предмет незамысловатый, но по технологии его строить не менее, а иногда и более сложно, чем сумку, поэтому они часто соизмеримы по стоимости. Но к тому времени компания поверила в свои силы.

— Понимаете, сумки мы делаем простые, без большого количества карманов — под принт. Большие портмоне достаточно сложны в изготовлении, есть множество нюансов, мелких деталей, объясняет Катя. — Например, одна из сложностей, ставших нашей «фишкой», — совпадение, совмещение рисунка, когда «крышка» с застежкой закрывает часть принта на основной поверхности. То есть изначально это были просто прямоугольные сумки, на которые мы потом научились добавлять внешние карманы так, чтобы состыковать их с рисунком.

После кошельков «Махаону» стало вообще ничего не страшно, и в 2016 году компания освоила производство рюкзаков. Сегодня компания выпускает порядка 60 тысяч разных артикулов — 4000 единиц товара в месяц. Но если брать одинаковые модели сумок, рюкзаков и портмоне, с разными принтами, а также обложки паспортов, кардхолдеры, ключницы и очечники, то наберется до 200 тысяч разных наименований. Всего на предприятии работает около 40 человек, из них 22 — пошивочный цех. Поначалу продукция распространялась на выставках, где «Махаон» знакомился со своими оптовиками, но с появлением маркетплейсов нераспроданные на выставках остатки стали отправлять на Wildberries.

— Мы шьем под заказ, и шьем просто, поэтому быстро, — говорит Катя. — У нас есть и маленькие сумочки кросс-боди, и огромные рюкзаки, с которыми можно ходить в поход. В прошлом феврале мы переехали из маленького помещения, где шили две тысячи единиц в месяц, удвоили выпуск, для нашей маленькой компании это был серьезный скачок. В идеале мы хотим расти на десять процентов в месяц. С оборотом цифры простые: если мы производим четыре тысячи при средней стоимости в тысячу рублей — один миллион в обороте. Маржинальность пытаемся удерживать на уровне тридцати процентов, но с увеличением объема, я думаю, скатимся до двадцати.

 «Питерский вайб» в дизайне «Махаона» искать не надо — он прямо на сумках, портмоне и рюкзаках. И дело не только в банальных пейзажах Питера. Катя, коренная петербурженка, очень любит музеи. Поэтому она очень быстро додумалась до идеи коллаборации с Эрмитажем — выставлять в его бутиках свою продукцию с принтами картин, в нем же и висящих. Идеи, чтобы город представляла его же, города, качественная и стильная продукция, а не дешевая китайская «сувенирка». Эрмитаж эту идею сначала воспринял настороженно и согласился не сразу. Но согласился.

— Я понимаю, у них много предложений. Но мы пришли сразу с презентационной продукцией. Это была сумка со «Звездной ночью» Ван Гога. Все знают Ван Гога. И вот ты ходишь по музею, смотришь на Ван Гога, а потом выходишь и видишь его качественный принт на какой-то обыденной вещи. А на коже он выглядит совсем по-другому, чем картина на стене. И ты такой: «Вау!» — восторженно всплескивает руками Катя и улыбается: — «Звездная ночь» — один из самых популярных принтов до сих пор.

Для Эрмитажа «Махаон» делает специальные серии изделий под временные экспозиции — когда какую-то выставку привозят на ограниченное время. В Питере компания сотрудничает еще с музейными магазинами Фаберже. В Москве — с Бахрушинским музеем. Рязанская епархия заказывает продукцию с куполами своих храмов.

— Наверное, наша главная компетенция — умение выбирать принты, которые точно продадутся, — размышляет Катя. — Мы просто знаем. Мы сотрудничаем с иллюстраторами, они присылают, например, тридцать принтов. Мы выбираем десять, начинаем обсуждать их в рабочих группах, голосуем. Это то, что не автоматизировано, и вряд ли когда-нибудь будет.

Среди цветов популярны пионы, это вечная тема. Но возникают тренды и на приглушенные тона — так, в прошлом сезоне носили разные «Мельницы» Моне. С выходом на ВБ аудитория стала слегка попроще. Засмотрится женщина на пионы, станет листать сумки, увидит котика: «Боже мой! Это же Барсик!» Хотела трендовых пионов, а купила Барсика.



предоставлено компанией «Махаон»: Мама была неправа: в страну пришла мода на готику. В FB42 одевался не только весь готический бомонд Петербурга и Москвы —приезжали со всей страны

Из чисто питерских «фишек» «Махаон» выпускает принты с картинами местного художника Дмитрия Кустановича — у него своя галерея в самом центре Петербурга. Катя просто проходила однажды мимо, и ей понравились его бабочки, выполненные в необычной технике. Уже пристрелянным глазом она прицелилась и определила, что это будет продаваться. Сегодня «сумки Кустановича» — одно из узнаваемых направлений в линейке «Махаона».

Простота формы сумок, яркие принты — это чисто питерское направление.

— Питерский стиль — он не про деньги. Мне кажется, он больше про красоту. Это не только красота вещей. Это красота во всех мелочах. Питерский стиль — про неторопливость, про вдумчивость.

— А питерский дизайн?

— Тихая роскошь. Снобизм без высокомерия. Знаете, в Эрмитаже есть маленькая картина Ван Гога «Деревня». Она стоит в арке Главного штаба, напротив Эрмитажа. Это маленькая скромная картинка, которую узнает только большой любитель. И поставить ее принт себе на сумочку может только тот, кто до нее дошел. Вот это и есть питерский стиль.

Архитектурный минимализм

Создавать дизайнерскую одежду петербурженке Людмиле Васильевой было написано на роду. У ее мамы была сеть ателье, а девочка рисовала с четырех лет, училась в нескольких художественных школах, и уже в семнадцать она открыла собственное ателье и придумала бренд одежды — FB42. FB — это сегодня название сети магазинов Freak Butik, а 42 — мистическое число Вселенной (например, дуга радуги имеет радиус 42 градуса), то, что Людмила называет «автостопом по Галактике».

— Это дизайнерская, концептуальная одежда для людей, которые любят одеваться так, чтобы на них смотрели, — определяет свою концепцию Людмила. — Есть классические модели, но такие, которыми ты точно выделишься в толпе. Наши люди друг друга очень легко опознают. И за границей, например, я постоянно сталкиваюсь с отзывами, что люди находят тусовки благодаря тому, что одеваются у нас. Потому что ты пришел в компанию, даже если там никого нет в этой одежде, к тебе подходят и спрашивают: «FB? Давай к нам!»

Но это сейчас. А к тому времени, когда Людмила окончила школу, в питерских дворах-колодцах стояли лихие 90-е, которые раздражали девушку не стрельбой на улицах, а полным отсутствием красивой и практичной одежды. Она пошла работать к маме в ателье и параллельно пыталась учиться. В Мухинском училище, выпускавшем дизайнеров одежды, в Институте декоративного и прикладного искусства, в Институте сервиса и экономики. И с удивлением убеждалась, что ничему новому, чего она бы уже не узнала в ателье, ее там научить не могут.



предоставлено компанией «Махаон»: Питерский климат подразумевает максимально технологичную одежду, которая защитит тебя от любой непогоды. Отличительная особенность именно Питера — там не любят шарфы, шапки и перчатки. Все это должно быть «зашито» в одежду

предоставлено компанией «Махаон»:

Питерский стиль — он не про деньги, он больше про красоту. Это не только красота вещей. Это красота во всех мелочах. Питерский стиль — про неторопливость и вдумчивость

— В магазинах предлагался ширпотреб. Мне не нравилось качество. Мне не нравилась посадка. Мне не нравился крой, — перечисляет Людмила и кажется, что она, как капитан Смоллетт из мультика «Остров сокровищ» сейчас рявкнет: «Мне вообще ничего не нравилось!» — Я пошла учиться на дизайн, думая, что это мне поможет что-то понять. Не помогло, и я пошла учиться на конструктора одежды. А это вообще глупо, когда дизайнер отделен от конструктора! Дизайнер рисует красивые, но оторванные от реальности модели, а конструктор потом хватается за голову: скроить это совершенно невозможно. В общем, я пошла учиться на конструктора одежды, уже работая в ателье конструктором. На мои вопросы мне отвечали: «Работай по методичке». И я ушла перед защитой диплома.

Ирония в том, что даже мама из ателье ее уволила. Людмила к тому времени стала шить готическую одежду, а мама считала, что это нецелесообразно, никогда не будет модно и не принесет денег. Людмила открыла свое ателье и первой в России устраивала вечеринки в готическом стиле. Деньги заработала, год продавая деревообрабатывающее оборудование, — на них сняли помещение и взяли в лизинг швейные машинки и парогенератор. Сначала Людмила шила сама, но по мере появления заказов нанимала в штат постоянных сотрудников.

Вскоре жизнь доказала, что мама была неправа: в страну пришла мода на готику. В FB42 одевался не только весь готический бомонд Петербурга и Москвы — приезжали со всей страны. Тогда многие пытались шить модную одежду, но быстро сходили с дистанции. Людмила же нанимала конструкторов с десятилетиями стажа, а сама отучилась в «Тряпке» (Институт дизайна и технологии) у профессионала, специализировавшегося на конструировании мужского костюма.

— Если ты это умеешь, ты понимаешь принцип посадки, и все остальное тебе уже не страшно, — объясняет Людмила. — И на основе этих знаний, на основе базовых мужских костюмов мы делали очень крутые пальто, у нас были топовые корсеты. Мы провели фотосессию в Петропавловской крепости, закинули фотографии в интернет — и к нам пошли заказы. Двенадцать лет мы шили на заказ. А потом спрос превысил предложение, и мы поняли: надо шить свои коллекции.

Собираясь открывать первый магазин, на основе трех тысяч снятых с клиентов мерок в ателье собрали топологическую базу и разработали собственную размерную линейку. Со временем определился и доминирующий стиль — это носибельный street-wear (уличная одежда) с легким налетом готики, столь характерным для мрачного моноцветного Питера. Классика с влиянием гранжа, панка и прочего андеграунда. На днях компания переехала в новый большой цех в 1200 «квадратов», еще есть небольшой экспериментальный цех. В команде работает порядка полусотни человек.

За спросом компания по-прежнему не успевает — в FB42 не бывает сезонных распродаж. Основной покупатель — серьезный и стильный городской житель в возрасте 25‒45 лет, хотя магазины слегка варьируются по социальной направленности — есть бутики ... и богатых, одежда с элементами золота и ювелирных изделий, есть магазины для тинейджеров с уклоном в аниме и продажей пирсинга и красок для волос. Людмила подразделяет свои коллекции на три фракции. «Ассасин» — летящий силуэт, замысловатые капюшоны, рванина. Классический street-wear — технологичная мембранная одежда для любой питерской непогоды, со множеством карманов и модульных (пристегивающихся) элементов. И яркая клубная коллекция Neon life.

Размышляя о питерском вайбе в своей одежде, Людмила сразу отмечает: это максимальное количество черного, в Питере любят черный цвет вне зависимости от возраста. Если прошвырнуться по местным концептуальным магазинам, можно заметить, что их выставки будут преимущественно монохромны — черный с элементами белого и серого.

— Питерский климат подразумевает максимально технологичную одежду, которая защитит тебя от любой непогоды. Пожалуй, это отличительная особенность именно Питера — у нас не любят шарфы, шапки и перчатки. Поэтому если мы шьем парку, то к ней не нужно ничего из перечисленного. И тебе будет не жарко в метро и не холодно на улице. Везде максимально комфортно. Или карманы на штанах. Это удобно и практично. Но как их расположить? Мы их разрабатывали, опираясь на опыт милитари и тактической одежды. У нас они располагаются так, чтобы доступ был удобен из любого положения тела, не важно — сидя, лежа. В Питере вообще, в отличие от Москвы, не обращают внимания на популярность бренда. У нас любят передовую, трендовую одежду. В Москве начинаются ее максимальные продажи, когда в Питере этот тренд уже устарел. И в Москве больше любят яркую многоцветную одежду, у нас носят более сдержанные цвета.

— А если говорить о петербургском дизайне в общем, какое основное качество вы бы выделили?

— Архитектурный минимализм. Купить модную куртку, распороть ее и скопировать — это низкий, недостойный стиль. Я вижу, что многие петербургские дизайнеры предпочитают архитектурный, строгий, но необычный крой. Мы любим поиграть с формами даже в простых вещах. И ты ходишь в простой футболочке, но какого-то хитрого кроя. Интеллигентный выпендреж. Все потому, что мы выросли в месте, где у тебя вокруг все логически правильно построено — дома, улицы, мосты. В Москве, к сравнению, топография запутанная и вычурная, улочки кривые, внезапно выводят на большие проспекты. А у нас, — Людмила показывает за окно, где видно изнанку дома, лицевой стороной обращенного к Невскому: — Вот смотрите, это окна во двор, и, казалось бы, чего выпендриваться!? А каждое окно прорисовано, все четенько, продуманно. Можно вдохновляться, просто гуляя по дворам. Это и есть питерский дизайн.



предоставлено компанией ТОК: Покупатель мебели ТОК — это тот, кто может позволить себе дизайн-проект всей квартиры целиком, а не покупать предметы по отдельности и в разных местах

Монументальная простота

Когда мы ехали из офиса компании по производству дизайнерской мебели ТОК в шоурум, менеджер офиса Лена сказала, задумчиво глядя в окно такси на непривычно солнечный питерский август:

— Питеру не хватает Собянина. Я сюда приехала на работу из Москвы зимой и ужаснулась: нигде никто ничего не чистит.

— Чем Питер отличается от Москвы по настроению? — полюбопытствовал я, пытаясь определить «питерский вайб» в сравнении двух столиц.

— В Питере никто никуда не торопится. Не ленятся, а именно живут неторопливо, не напрягаясь. В Москве люди торопятся денег заработать, а здесь работают в свое удовольствие. Я, когда приехала, носилась как угорелая: давайте быстрее, сдавайте проекты, не затягивайте сроки. Пока однажды мне не сказали замечательную фразу: «Слушай, сегодня небо тяжелое. Давай завтра, а?» И я поняла: торопиться некуда. Небо-то тяжелое. Зато в Питере не знают, что такое «выгорание» или «депрессия»…

Кампанию по производству дизайнерской мебели ТОК основала семейная пара приезжих в Петербург — Анна и Виктор Федорынич. Они познакомились, работая на одном заводе, где он отвечал за организацию производства, а она была финансистом. Уволившись, они в том же профессиональном раскладе построили собственный бизнес — переоборудование автомобилей на метан с цехом по сварке металлоконструкций. Второе оказалось более перспективным делом — их металлоконструкции стали использовать крупные застройщики жилых комплексов. Например, ЛСР.

Семейная легенда гласит, что однажды Виктор решил, что мозолить друг другу глаза и дома, и на работе вредит отношениям, и придумал «отселить» жену, создав какой-нибудь новый небольшой бизнес специально для ее занятости, но отдельно от себя. На самом деле, присутствуя на сдаче объектов застройщиками, он часто думал, что в этих будущих квартирах должна стоять какая-то мебель, и почему бы им ее не производить, благо производственные мощности для этого уже имеются. Ему почему-то представлялась мебель для лофтов. И однажды предложил Анне создать дочернюю компанию по производству мебели. Она долго думала, все-таки ее экономическое образование было далеко от конструирования мебели. Через месяц Виктор поставил вопрос ребром: или она берет на себя это производство, либо он найдет другого человека. Анна вздохнула и согласилась. Он строго сказал: «Только если берешься — делай хорошо». Анна еще раз вздохнула и снова согласилась.

Днем рождения компании ТОК считается 4 июня 2019 года. В этот день Анна в своих социальных сетях нашла по тегам первого попавшегося дизайнера мебели и написала ему. Первый же попавшийся откликнулся и стал первым ценным приобретением компании. Сергей Беляков занимался архитектурным и интерьерным дизайном профессионально, знал многих дизайнеров лично и понимал, что нужно рынку. Когда в 2014 году грянул очередной кризис, итальянская мебель стала неподъемно дорогой. К тому времени Сергей хотел уйти от интерьерного дизайна и делать своими руками что-то более материальное, что можно увидеть и потрогать. Чтобы это был не бутиковый, а более массовый продукт. Он даже попытался запустить небольшое мебельное производство под собственным брендом, но отсутствие опыта и бизнес-экспертизы быстро поставили на его попытках большой жирный крест.

Зато ко времени встречи с Анной у него было и понимание рынка, и идеи, и даже эскизы. Он предлагал работать «в итальянском стиле» — не копируя, создавать собственную линейку, возмещая тем самым отечественным продуктом ушедшую иностранную мебель. Начать решили со столов — обеденных, раздвижных, журнальных, прикроватных, столов для офисных переговорных залов. Сергей ими уже занимался, на предыдущем, неудачном опыте у него была набита рука, и можно было быстро запустить серию в производство. «Понимаете, это должно быть что-то среднее между “Икеей” и Италией — стильное, узнаваемое, но доступное для людей», — объяснял он тогда Анне. Но сам оказался перфекционистом, а Анна выполняла данное мужу обещание «делать хорошо». Себестоимость оказалась очень высокой: в дело пошли дорогие материалы, сложные в производстве конструкции, ручная отделка. И сегодня в работе используются керамика, шпон дуба, металлы и кожа, архитектурный бетон, а ручная шлифовка некоторых деталей стола может длиться четыре дня.



предоставлено компанией ТОК: Питерский дизайн — более плавные линии, более сложные формы и внимание к мелким деталям. В Питере вообще любят в ущерб скорости заморочиться

предоставлено компанией ТОК:

— Доступность — вопрос относительный и зависит от того, как оценивать, — пожимает плечами Анна. — У нас в феврале была выставка в московском «Арт-Доме», и когда к нашим столам подходили московские дизайнеры, которые понимают, как все это делается, они удивлялись: «Почему так дешево? А на чем вы зарабатываете?» Возможно, для регионов стол за полмиллиона кажется чрезмерно дорогим, но и мы думали, что наша цена находится в сегменте middle-up, пока не увидели, в какие отдаленные регионы, в какие спальные районы отгружают нашу мебель.

— Мы стремимся зайти в тот сегмент покупателей, которые берут условную двушку в ипотеку, — добавляет Виктор. — У нас есть модели стоимостью пятьдесят-сто тысяч, не из дорогого керамогранита, а из шпона или пластика. Заверяю вас, эти модели сделаны не менее качественно, чем самые дорогие.

Вход на рынок давался очень тяжело. Когда сделали первые демонстрационные модели и выставили их в шоуруме 6 × 6 метров в «Дизайн-дистрикте» (большой мебельно-дизайнерский кластер в Петербурге) — через неделю, 29 марта 2020 года, всех закрыли на карантин в связи с дебютом пандемии. Немного повезло, что тотально закрыли только ТЦ, а деловые центры можно было посещать сотрудникам офисов. До осени первых клиентов приходилось встречать на входе и провожать под ручку до шоурума.

Но тот же ковид послужил стимулом сразу запустить рекламу в интернете. Сохранение шоурума даже в эти смутные времена было принципиальным вопросом, поскольку в то время многие новые мебельные фирмы «торговали картинками» — за выставленными в интернете фото с ценником не было реального производства, часто это были модели с сайтов других мебельных компаний. Зато первых покупателей привлекла не только интернет-реклама, но и соседствующие с шоурумом офисы: сидевшие в них дизайнеры профессионально оценили качество работы ТОКа и стали рекомендовать эту продукцию своим знакомым.

Сегодня семья основателей ТОКа идет в сторону производства мягкой мебели, чтобы комплектовать квартиры всем «под ключ». Планируют расширить линейку товаров за счет керамики и декора. Производство занимает 6000 квадратных метров, в компании трудятся 170 рабочих — включая дизайнерский и экспериментальный цеха, где придумывают, прорисовывают, а потом создают новые модели для передачи в серию. Стремятся создавать две новые модели в месяц — это вынужденная гонка: коллеги-конкуренты стремятся копировать уникальные модели, делают это плохо, а судиться — занятие долгое и неблагодарное. Поэтому компания взяла на вооружение принцип «убежать вперед, чтобы не могли догнать».

— Нам удалось вырваться в передовики по премиальным дизайнерским столам потому, что мебельные продукты из России в формате дизайнерской мебели на международном рынке и сегодня почти отсутствуют. Они только начинают создаваться, — говорит Сергей.

Покупатель мебели ТОК — это тот, кто может позволить себе дизайн-проект всей квартиры целиком, а не покупать предметы по отдельности и в разных местах. Кроме того, значительную часть B2B-клиентов ТОКа составляют крупные федеральные корпорации — Т-Банк, «Яндекс», «Русал», их мебель стоит в лаунжах воронежского аэропорта.



предоставлено компанией ТОК: «Мы делаем инженерно сложные вещи — наш стол просто не скопируешь. У нас используются сложные технологии и много ручного труда, который не поручишь никакому станку»

Исторически Петербург сложился как место, куда люди ехали воплощать свои самые невероятные мечты. Это место, куда веками съезжались нереализованные художники со всего мира

Разговор о «питерском вайбе» в дизайне начинается издалека. Сергей определяет: это мебель про эмоции, а не про роскошь. Простые материалы неброских цветов. Ткани и рисунки — без вычурности и агрессии. Металл и дерево — естественные оттенки. Она встраивается в любой интерьер вне зависимости от стиля за счет монументальности и простоты. Это не реплики, а уникальный продукт.

— Мы делаем инженерно сложные вещи — наш стол просто не скопируешь. У нас используются сложные технологии и много ручного труда, который не поручишь никакому станку. Легкие пути нас не привлекают, — рассказывает Сергей.

— Я понял. Вы берете каждый элемент стола, максимально его усложняете, а потом собираете в очень сложную выстроенную композицию, — предполагаю я. Все дружно кивают головами.

— Но ведь это ведет к удорожанию конечного продукта!

— Так и есть, — подтверждает Сергей, а Евгений, глава конструкторского отдела, под общий хохот добавляет:

— Зато снижает маржинальность.

— Почему «зато»?

— Ну во всем же надо искать что-то позитивное…

Питерский дизайн — более плавные линии, более сложные формы и внимание к мелким деталям. В Питере вообще любят в ущерб скорости заморочиться — в отличие от той же Москвы, где дизайн простой, стремительный и функциональный. Поэтому свой пропитанный городом стиль компания ТОК определяет, как «монументальная простота» или «простая монументальность».

— Вот мы сидим за столом, — приводит наглядный пример Сергей, показывая на большой стол для переговоров. — Он выглядит тяжеловесно, как дома на Невском, это бетон в кожаной оболочке, простой по форме. Но крышка крепится к основанию двумя штырьками-антеннами, — и все заглядывают под стол, одновременно скрывшись из пространства офиса, словно исчезнув. — Это создает парящий эффект. А крышка — размахом до трех метров. И можно на нее сесть — ничего со столом не случится. Можно было сделать проще, но мы решили заморочиться.

Своей миссией компания ТОК определила изменение представлений об отечественной мебели к лучшему. Раньше дизайнеры ориентировались на различные европейские школы — итальянскую, бельгийскую, — а российской школы мебельного дизайна просто не существовало, это были реплики с высокой ценой и непредсказуемым качеством. Сегодня можно говорить о появлении петербургской школы мебельного дизайна.

Последняя тайна золотого сечения

Порассуждать о духе Петербурга, оказывающем незримое влияние на его дизайнеров, согласился известный дизайнер одежды Янис Чамалиди. После недолгого ожидания в его Модном доме на второй этаж сначала проскакивает черная маленькая собачка по имени Зион, словно проверяя, все ли готово, а следом шествует человек изящного телосложения и изысканных манер, во всем черном — одежда, бейсболка, очки…

Исторически Петербург сложился как место, куда люди ехали воплощать свои самые невероятные мечты. Это место, куда веками съезжались нереализованные художники со всего мира — бельгийцы, итальянцы, немцы. Растрелли, Камерон, Росси — они строили то новое и смелое, чему не нашлось места в Европе. Музыка, живопись, любое направление в искусстве давали на этой сложной земле взрывной рост, и мы до сих пор не понимаем, откуда здесь взялась и до сих пор существует эта мистическая творческая энергия.

Даже то, что было сделано в Европе теми же мастерами, здесь переплавлялось во что-то новое и уникальное. Барокко в Европе — пышный помпезный стиль, а петровское барокко в Петербурге — это строгий аскетичный рисунок фасадов, это барокко умиротворенное, дождливое, замирающее. У Петербурга своя энергетика, которая передается на уровне скорости восприятия, движения и подачи мыслей.



из личного архива: Дизайнер одежды Янис Чамалиди: «Петербург заложен в ДНК»

Психологические исследования показали, как на человека влияет линейность в архитектуре: Золотое сечение, принципу которого в Петербурге следует очень многое, особенно в центре, действительно помогает человеку чувствовать себя уравновешенным, спокойным и стабильным

— Я не хочу рассматривать Петербург как отдельную школу. Здесь есть место и японцам, и бельгийцам. Это аутентичная минималистичная школа, в которой есть некое погружение в эмоции и переживания. Это не поверхностное восприятие. Поэтому я не соглашусь ни с кем [из ваших визави] и не буду придавать Петербургу эти значения — все зависит от людей. Я не люблю рамки и шаблоны.

— Понимаю. Но, по вашему мнению, влияет ли на творческого человека город, в котором он живет? Климат? Архитектура? Чередование улиц и кварталов? Погода?

— Безусловно. Американские ученые проводили психологические исследования, как на человека влияет линейность в архитектуре. Золотое сечение, принципу которого в Петербурге следует очень многое, особенно в центре, действительно помогает человеку чувствовать себя уравновешенным, спокойным и стабильным. Дожди и пасмурная погода делают дизайн спокойным и умиротворенным — мне даже кажется, что, когда здесь жарко, мы невольно ждем возвращения непогоды, прохлады. Для моды прохлада вообще хороша, потому что можно демонстрировать многослойность одежды, архитектурность решений. Поэтому у Петербурга, безусловно, есть и свое звучание, и свои стереотипы, и свой вектор.

— Если говорить об одежде, что лучше всего отражает петербургский дух?

— Представьте, что вы приезжаете в город в черном бомбере. Потом устаете от однотонности, выворачиваете его — и появляются яркие, кричащие плакаты. То есть это то, что можно определить формулой «яркость не в ущерб практичности». И вы из строгого, делового, спрятавшегося от социума превращаетесь в драматичного, пульсирующего человека.

— А если бы вы волей обстоятельств были вынуждены покинуть Петербург и творить в другом городе — ваша манера, стиль, концепции поменялись бы?

— Нет. Я родился в Петербурге, и это уже ДНК.

Я покидаю обитель маэстро. В Питере наступает вечер и осень одновременно. Неуловимый питерский вайб в насыщенной влажностью Невы атмосфере сгущается до физического присутствия. Пора в суетливую Москву. Прощай, Питер. Встретимся снова. На перекрестке Лиговки и Литейного…